Несостоявшееся советское полпредство
В номере люкс столичной гостиницы, претендовавшей на европейский шик, полномочный представитель Советского Союза в Албании в ранге посла, прибывший в Тирану только накануне с советской дипломатической миссией, бывший эсер и некогда даже военный министр Временного правительства Сибири, а с недавних пор вполне правоверный большевик Аркадий Краковецкий деловито собирал вещи полпредства. Посольство, не успев открыться, вынуждено было срочно эвакуироваться в Италию.
- Да, Паша, все подтвердилось, это англичане выдвинули Фан Ноли ультиматум — ему было предложено немедленно выставить нас из Тираны, в противном случае они угрожали признать законность действий Зогу, начавшего наступление с югославской территории. Секретарь албанского мининдела сообщил мне это официально.
- Да мы ведь только вчера были официально приняты премьером и советом министров! Вчера! Как же так?
- Это было вчера, Павел Владимирович, а сегодня уже наступило сегодня. Совет министров их в одну секунду через левое плечо перекинулся. Англичане их напугали до смерти. Телеграмму Литвинову отправим из посольства в Риме, сжигай шифры немедленно. Здесь связи уже не будет, а таскать их с собой становится опасно, мало ли что по дороге в такой обстановке может случиться.
Заместитель полпреда, выполнявший по совместительству обязанности шифровальщика посольства и секретаря партячейки, член компартии с 1919 года и героический боец гражданской войны, воевавший в отряде под началом Дыбенко, а до этого известный в Швейцарии в эмигрантских анархо-синдикалистских кругах под псевдонимом Пауль, Павел Стучевский, кивнул и зашелестел своими бумагами.
- Англичане пообещали Фан Ноли приостановить наступление Зогу дипломатическими средствами, - продолжал Краковецкий, - Врут, конечно. Какие там дипломатические средства в горах? Они что, думают, он там в горах остановится и на Тирану не пойдет по указке англичан? Фан Ноли идиот, нашел, кому поверить!
- Это невероятно.
- Поступили сведения, что Зогу взял Пешкопию и Кукес.
- Далеко это?
- Здесь все недалеко по сибирским меркам. Только через горы перевалить. Два-три дневных перехода для дивизии.
- Так он вот-вот должен тут появиться?
- Полпред Юренев уже предупрежден и ожидает нас в Риме. До Греции нам уже не добраться, единственный путь — через Дуррес морем в Италию.
- Может быть, еще возможно организовать революционное сопротивление зогистам и врангелевцам? Ведь у Фан Ноли все рычаги государственной власти. Армия, жандармерия... В армии семь тысяч штыков, три тысячи жандармерии. А мы могли бы мобилизовать народ.... поднять беднейшее крестьянство... городскую бедноту... помочь с организацией вооруженного отпора? Нужно открыть арсеналы и вооружить народ! Пусть это будет хотя бы в рамках буржуазно-демократической революции, если здесь еще не созрели условия для революции социалистической, но не допускать же возвращения этого отъявленного реакционера и феодального крепостника Зогу, да еще во главе врангелевских банд! Эх, мне бы сейчас наш флотский экипаж, я бы и без Дыбенко тут такое бы заварил... Взять арсенал, пустить агитаторов по казармам. Почту, телеграф. Тут через сутки такое бы по всей стране началось! Устроил бы я им учредительное собрание!
Краковецкий, бывший в свое время депутатом российского Учредительного собрания от румынского фронта по списку эсеров, и прекрасно помнивший Дыбенко с Железняком и знаменитое «караул устал!», после которого Учредительное собрание разошлось и больше уже никогда не собиралось, хмыкнул. Впрочем, фракция левых эсеров тогда разгон Учредилки вполне поддержала, поскольку эсеры и анархисты вошли в состав правительства вместе с большевиками, и лишняя говорильня, где большинство было за буржуазными либералами, им и самим была не нужна.
- Тут и без тебя им врангелевцы учредительное собрание устроят. Фан Ноли струсил. Никакой он не революционер и уж тем более не коммунист, а поп либерального толка, и рассчитывать на него нельзя было. Нельзя попам верить, никаким! Я так и скажу товарищу Чичерину. Фан Ноли верит, что если он сейчас пойдет на уступки англичанам и выгонит нас, это ему поможет! Оппортунизм никого до добра не доводил! Империалисты ему не помогут, феодалы предадут, армия не станет воевать — Зогу никто уже не остановит. Его с горы Дайти вниз врангелевская дивизия в спину подтолкнет. И самого Фан Ноли он прекрасным образом повесит, если тот к нему в руки попадет.
- Да уж, недолгая командировка получилась. Вот и открыли диппредставительство, товарищ полпред...
Краковецкий промычал что-то невнятное. Оглядел еще раз содержимое сундука.
- Так, все, закругляемся. Проверь-ка здесь все еще раз — с итальянскими товарищами мы договорились, пароход уходит в Италию, сейчас отправляемся срочно в Дуррес, все уже готово. В случае крайней необходимости придется поменять внешность, приготовь конспиративные документы, оружие держать наготове. Белые наступают со стороны гор, дорога к морю открыта, так что они не успеют нас догнать.
- К чему такая спешка? Мы все-таки под защитой дипломатического иммунитета. Зогу не посмеет...
- Да брось ты, какой тут иммунитет! Это у нас в Риме иммунитет, а тут... Шлепнут нас врангелевцы, да и вся недолга.
Краковецкий захлопнул окованный железом сундук.
- Ноли нужно немедленно предупредить, премьер-министр подвергается смертельной опасности. И, кажется, сам этого не понимает. И пожалуйста, объясни ты ему поубедительнее. Я боюсь, он пребывает в преступном благодушии относительно своего статуса и возможных последствий. Объясни ему, что такое врангелевцы, и чего ему следует ожидать, если он попадет к ним в руки. Это не албанцы, они его сан уважать не будут, это кровавые убийцы, они не посмотрят, что он епископ. Никакие англичане его не спасут. Да и сам Зогу для него ничем не лучше. Все, доигрался он в политику.
Краковецкий поморщился.
- Фан Ноли никто и ничто уже не спасет. Оборона города не организована, к уличным боям никто не готов. Армия деморализована. Все! Финита ля комедия! Ему осталось два-три дня, не больше.
Краковецкий быстро перелистывал документы, паковал, рассовывал по чемоданам, что-то рвал в мелкие клочки, что-то жег в большой закопченной кастрюле.
- Вот они, потерянные три месяца! Сколько мы в Риме впустую просидели, а? Что они, спрашивается, в Наркоминделе делали с июля, получив предложение Фан Ноли? А? Кто-нибудь может мне сказать? Дожидались его личной встречи с Чичериным? Мы тут должны были быть уже в августе, а то и в июле, а не в декабре, это все бюрократические проволочки, у Чичерина неизвестно какая сволочь в аппарате сидит, это откровенный саботаж, я перед товарищами Кагановичем и Сталиным вопрос поставлю принципиально и по-партийному! И в Балканскую комиссию! Пусть ЦК и Исполком принципиально разберутся! Это срыв всей нашей работы на Балканах, ликвидация самой перспективной наблюдательной и организационной базы! Это преступный саботаж! Сколько времени потеряно!
Он тревожно прислушался к шуму на улице.
- Быстро, быстро! Заканчивай с шифрами, собирай казну, документы, оружие, грузить все в машины!
В дверь осторожно постучали.
Краковецкий поправил очки и быстро выхватил револьвер. Кивнул в сторону окна, показал рукой Стучевскому, что его нужно приоткрыть, оценил, каким образом можно будет задвинуть дверь сундуком, прикинул, с какой позиции будет удобнее стрелять. Приготовил гранату, поставил бутыль с керосином на сундук. Стучевский достал маузер и взял под прицел дверь. Под рукой у него лежали две гранаты. Все это заняло считанные секунды.
Краковецкий бесшумно подошел к двери и прислушался. За дверью кто-то пыхтел и переминался с ноги на ногу.
Стук повторился.
- Синьор Краковецки! Господин посол!
Это был голос хозяина гостиницы. Краковецкий, затаив дыхание, внимательно прислушался. Похоже, тот был один. Краковецкий, подумав, спрятал револьвер в карман.
- Синьор Краковецки! - снова донеслось из коридора.
Краковецкий быстро и бесшумно открыл дверь, испугав стоявшего перед ней хозяина гостиницы. В руках у того были дрожавшие листки бумаги.
- Мне сказали, что господа дипломаты съезжают... Конто... Прошу прощения... - забормотал он, мешая итальянские, французские и албанские слова. Тут уже не до вежливости и не до дипломатии. Отступать ему было некуда. Дипломатия, эвакуация, депортация, государственный переворот — это все замечательно, но кто будет платить за постой? Если эти большевики под шум стрельбы сдернут в Дуррес, то кто покроет убытки? Министерство иностранных дел? Фан Ноли? Зогу? Троцкий? Ну уж нет. Деньги нужно было получить здесь и сейчас, пока большевики еще не вытащили свои вещи на улицу.
Краковецкий кивком головы пригласил хозяина в комнату, выглянул в коридор, прислушался и плотно закрыл дверь.
- Ну что там? Что там? Счет? Сколько?
Выхватил бумагу из руки хозяина.
- Уно моменто, - протянул бумагу Стучевскому, - Пауль, заплати ему. Быстро, быстро!
- Где бумажник? Куда я положил бумажник? Сколько там? Возьми в кассе.
Началась какая-то ненужная суета с поиском бумажника, и Краковецкий, чтобы решить вопрос как можно быстрее, снял бутылку с сундука и откинул крышку. Хозяин покосился в сундук и увидел пачки денег: толстенькие восхитительные пачки новеньких сказочно красивых купюр по тысяче лир, и даже если принять во внимание, что лиры подешевели в пять раз за последние пять лет по сравнению со швейцарским франком, все же в одной пачке было... глаза у него забегали от какой-то напряженной мыслительной работы, но потом он увидел в сундуке ручную гранату, патроны, заметил оттопырившийся карман у Краковецкого, плохо спрятанный маузер Стучевского, почему-то ему вдруг резко шибанул в нос запах керосина от стоявшей рядом с сундуком бутылки, и тревожная озабоченность появилась у него во взгляде, а интерес совершенно испарился. Думать надо было не о деньгах в сундуке, а о том, чтобы гостиницу ему не спалили сумасшедшие большевики к чертовой матери.
Краковецкий, всучив ему в руки вытащенные из пачки купюры, нежно, но настойчиво подталкивал его к выходу.
- Грацие, синьор, эвхаристо, фалеминдерит! Прего, пронто, давай, давай, дуй отсюда! Шнель!
Вытолкав хозяина гостиницы в коридор и закрыв за ним дверь, Краковецкий окинул взглядом комнату.
- Так, все. Выносим, грузимся. Зови всех, пусть тащат в машины и охраняют там. Глаз с сундука не спускать, головой ответят! А ты бегом метнись к епископу и объясни, что ему тоже надо сматываться как можно быстрее. Да, вот что! Он сам, может быть, и не того, не осознает ситуацию, личность поэтическая... Если разговор не пойдет... Или если враги к нему не пропустят. Так у него есть помощник, секретарь, Сейфула, он на самом деле коммунист, наш человек, надежный, ты ему вкратце все объясни, понятным языком, а уж он разберется что и как. По-французски он говорит, так что поймете друг друга. Фан Ноли нам еще пригодится, тут на Балканах погода меняется два раза в неделю. Передай ему, что времени у них сутки, максимум двое. И англичанам никаким верить нельзя. Донеси до него, что ты это не от злости говоришь, а констатируешь медицинский факт. Англичанам верить нельзя никогда. Ну, вот, кажется, и все! Вот вам, товарищи, и все дипломатические отношения с независимой Албанией. Финита ля комедия!